Др. Арнольд Фрухтенбаум
"Мы вспоминали не только выход из Египта, но и наше спасение от нацистов"
Место, где я родился и вырос, упоминается (и не однажды) даже в Торе: «Хотя бы ты был рассеян до края неба, и оттуда соберет тебя Господь, Бог твой, и оттуда возьмет тебя» (Втор. 30:4). Мой край неба, куда еврейское счастье забросило моих родителей, назывался Колымой. Моего отца занесли туда довоенные репрессии, а маму – послевоенное отчаяние. Из этого места рассеяния Господь привел меня сначала в Москву, где я окончил институт, получил профессию, женился, вырастил двух дочерей, а затем открыл мне путь в Америку – мой Новый Свет, чтобы здесь воистину обратить меня к Свету. В Америке у меня родилось ещё трое детей, но моим главным благословением стало именно духовное возрождение.
Я родился в еврейской семье, но «еврейской» только номинально, по названию. Хотя мои родители вышли из еврейских местечек, хорошо знали еврейский быт и между собой общались на идиш, мне с братом, однако, от них досталась только национальность и ничего национального. Когда однажды, вернувшись из школы, я в слезах обратился к маме с вопросом: «Мама! Какой мы породы?», – даже тогда на свой недоумённый вопрос я не получил ответа. Ощущение, что я какой-то «меченный» и причислен к такому же «меченному» и униженному народу уже никогда не оставляло меня. Я не понимал истоки и природы этого унижения, но понимал, что должен наследовать его. Я тяготился моим неведомым еврейством, догадываясь, что к этому клейму приложили руку не только люди. Я что-то слышал, как о Божьем избрании евреев, так и ещё об одном нашем цоресе – причастности к смерти Христа. Из этих слухов и состоял мой библейский багаж. Я был мирским евреем, абсолютно несведущим в своих корнях. Такими же мы остаёмся в своей массе. «Бог таки наверно есть!», – вы можете слышать и в Москве, и на Брайтоне. Но вот кто Он есть – от подобных «верующих» вы вряд ли услышите. Такая вера ничем не отличается от неверия. «Бог один!», – с редким единодушием готовы признать мы и в Одессе, и в Филадельфии, но далеко не всякий «единоверец» знает, какая участь ждёт его душу от этого единого Бога Израиля.
В 95-ом году, живя в Москве, мы получили разрешение на выезд в Америку. Я выехал как еврей, как беженец, как выезжали из Союза тысячи других. Парадокс был в том, что евреем, по существу, я стал именно в Америке – евреем по разумению. Зато по недоразумению я был им (вернее, стеснялся быть) все 45 лет моей жизни на родине – евреем благодаря родителям и «благодаря» антисемитам. Клеймо этого еврейства я всегда ощущал на себе как одежды прокажённого.
Я хорошо знал, что моему деду в Киеве это еврейство «открыло» путь в Бабий Яр. Для меня же оно обернулось неожиданным благом – открыло мне путь в Америку и вывело меня из тупика в жизни. Слава Богу, времена иногда меняются к благу. Слава Богу, что в Америке, мне, наконец, открылось неизменное благо. Оно оказалось не в американском благополучии и не в моей особой «породе». Оно оказалось в том, Кто очень давно сказал евреям: «Я отделил вас от народов, чтобы вы были Мои» (Левит 20:26). Когда эта воля Творца, наконец, состоялась в моей жизни, когда я ради Него отделился от мира, Он открыл мне выход из духовного тупика, выход не временный, но вечный. Он исцелил мою душу и мое тело, исцелил мою изнурительную многолетнюю астму и мой еврейский комплекс неполноценности - долгий как моя безбожная жизнь. Бог вывел меня не из места рассеяния, но из духовного прозябанья.
Бог не Америку сделал моим земным раем, но Сам сделался для меня прибежищем.
Как случилось, что в мою жизнь пришла не религия, не вероисповедание, а живая вера? Первое свидетельство о ней я получил ещё в Москве. И первыми живыми свидетелями о вере в Бога стали мои родные дочери. В начале 90-ых странным образом поменялся их образ жизни: «Папа, - услышал я в ту пору от своих юных детей, – не пугайся, но у нас теперь другие приоритеты». Нет, мои девочки вовсе не стали походить на монашек, но даже их радость стала другой. Тогда я еще не мог понять, что произошло с ними. В Москве тех лет лица с сияющими глазами казались заморским товаром. Я ещё не знал, что так выглядят лица «рожденных свыше», лица тех, кто познакомились с Небесным Царством здесь на земле. Меня беспокоила и в то же время восхищала их посвященность своему новому «увлечению». Мне нравилось, что вместе с верой к детям не прилипло ничего из того, что в моём понимании связывалось с христианством: кресты, иконы и антисемитизм. Мне нравилась их неизменная радость, их новый дух и неземной мир. Я не очень вникал в те слова, что они мне говорили, но был поражён силой Божьего Слова, изменившего их жизнь.
Увы, к той поре и моя жизнь преобразилась – мой брак распался. Я уже не жил с детьми как прежде и потому начал изредка посещать их служения по воскресениям, чтобы там видеться с ними. Тогда впервые Божье Слово коснулось моих ушей и моего сердца. Тогда впервые мой атеизм поколебался. Нет, я не перестал считать религию опиумом для народа. Но я изменил своё отношение к вере: я увидел её не в соблюдение внешних обрядов, а в доверии к Божьему Слову – Библии. Я услышал веру в словах своих детей: «Папа, ты когда-нибудь думал о том, что наш народ предназначен для свидетельства о Боге Израиля?» С тех пор я впервые задумался об этом. Бог избрал евреев, чтобы на этом народе продемонстрировать себя. Из уст моих детей я впервые услышал Благую Весть. С тех пор я уже не мог не думать о том, что через смерть Мессии и через Его воскресение Бог сделал очевидным всему миру план спасения человека. Я ещё был далёк от веры, но я уже начал отделяться от мира, от полной ассимиляции с ним.
Бог долго обрезал моё сердце. Эту великую работу – обрезать еврейские сердца – Он начал ещё с Авраама, с того, кто первым обратился к Богу и получил от Него в наследие особый народ – Израиль – прообраз вечности. Моё обращение к Богу растянулось лет на 5. Оно началось ещё в Москве, а завершилось в Нью-Йорке. На самом деле оно началось ещё раньше – с моего вопроса к маме о моей «породе». Бог начал с моих «одежд прокажённого», чтобы я избрал от Него «ризы спасения». Бог начал с моих мозгов, промытых миром, его газетами и поэтами, чтобы промыть их Своим Словом, промыть не религией, не идеей, но Мессией. Бог начал с моего этнического еврейства, чтобы через еврея Иешуа я наследовал прощение от Бога Израиля. Бог избрал меня в Свой вечный народ, чтобы в Иешуа я сам избрал вечность с Богом.
Что случилось с моими детьми, я понял позже, когда это произошло со мной, когда меня верующего, что «Бог один!» возродило понимание моего спасения от Него. Именно Иешуа сделался сутью этого спасения. Потому для меня суть веры – в Иешуа. Я благодарен Богу, что о своей «породе» узнал не от родителей, не от людей, но от того, Кто сказал о Себе: «Я – изрекающий правду, сильный, чтобы спасать» (Исайя 63:1). Он наградил меня особой «породой», когда я обратился к Его правде и Его спасению. Я благодарен Богу за то, что Он просветил меня не еврейской культурой или традицией: я мог бы избавиться от «одежд прокаженного», но так и остаться в самой проказе; я мог бы праздновать День очищения, но никогда не очиститься от самого греха; я мог бы приобщиться к еврейскому наследию, но не наследовать жизни вечной.
Мой отец
Мой отец Генри (Хаим) Фрухтенбаум был первенцом в семье. Его детские годы прошли в польском городе Пултуск. В трехлетнем возрасте он остался без отца и воспитывался дедушкой Борухом Симхой Фрухтенбаумом, умершим, когда моему отцу было 18 лет.
Пойдя по его стопам, мой отец был готов принять на себя руководство одной хасидской группой. Параллельно он освоил профессию фотографа.
В начале оккупации Польши немцами ему стало ясно, что евреев ничего хорошего не ожидает, и он принял решение бежать в Россию. Никто из членов семьи не последовал его примеру. Позже стало известно, что из тринадцати близких родственников, включая их жен, мужей и детей, в живых осталось только шесть. Одни погибли в Варшавском гетто, другие в Освенциме, некоторые в лагере около г. Вильно, но в основном в Треблинке.
Побег в Россию спас моему отцу жизнь, однако в очень суровых условиях. Русские «жалели» евреев не чуть не меньше немцев. При переходе границы отца обвинили в шпионаже в пользу немцев и отправили в концентрационный лагерь в Сибирь, где он провел два года своей жизни.
В 1941 г. немцы напали на Советский Союз. Русские нуждались в поддержке польского правительства, находящегося в Англии в изгнании. Польша согласилась на поддержку при условии освобождения польских граждан, находящихся в концентрационных лагерях СССР, и мой отец оказался на свободе. Продолжая жить в Сибири и работая фотографом, он познакомился со своей будущей женой и моей мамой, эвакуированной в Сибирь и нуждающейся в фотографиях для каких-то ведомственных документов. Они поженились, а 26 сентября 1943 г. в г. Тобольске на свет появился я. Зарплаты отца едва хватало сводить концы с концами. Тогда, чтобы не умереть с голода, он решил заняться не совсем еврейским делом – охотой. В результате на нашем еврейском столе иногда появлялось мясо ежика...
Польские погромы
Вторая мировая война подходила к концу. Польские граждане возвращались домой, и родители стали собираться в путь. К этому времени мне было уже три года. Наше возвращение проходило через Украину, где от тифа слегла моя мать, что вынудило отца снова искать работу, а меня отдать в детский дом. Хотя вечером ко мне приходил отец и приносил по два куска хлеба, я похудел до костей. В этом детском доме каждый день хоронили детей, умерших от голода.
Вскоре моя мама поправилась, и мы наконец-то оказались в Польше. Отцу удалось найти сестру и трех братьев, переживших Холокост, но потерявших свои семьи. Один из братьев добрался до Палестины.
Мы поселились в гетто.
Впервые после окончания войны мы праздновали Пейсах. Это был 1947 г. Мы вспоминали не только выход из Египта, но и наше спасение от нацистов. Как раз в это время в одной католической семье пропал трехлетний ребенок. Евреев тут же обвинили в его краже, ритуальном убийстве и использовании его крови для изготовления мацы. В то самое время, когда мы сидели за пасхальными столами, на улицах организовывались стихийные демонстрации, сопровождаемые милицией, во главе с представителями католической церкви. По всей Польше прошли погромы. В пасхальную ночь 1947 г. тысячи евреев, чудом спасшиеся от нацизма, были убиты поляками во имя Иисуса Христа. Разъяренная толпа врывалась в еврейские дома, громя все на своем пути и не щадя никого. Перед тем, как убить очередную жертву, они декларировали: «Вы убили Христа, и поэтому мы убиваем вас!» Первый раз в своей жизни я услышал имя Иисуса Христа. Не как имя Того, Кто пришел на эту землю, что бы умереть за мои грехи, а того, кто обрекал меня на смерть.
На основании пережитого возник непреодолимый барьер между «нами» и «ними», между евреями и христианами. Мое знакомство с Иисусом состоялось. Я узнал, что Он - преисполненный ненависти убийца.
Бегство из Польши
Вести о погромах в Польше достигли еврейских организаций в Палестине. Был мгновенно разработан план по спасению оставшихся в живых евреев. Подкупив пограничников, в течении 30 дней нас безпрепятственно выводили из Польшы.
Чтобы не вызвать никаких подозрений, нам не разрешалось пользовались городским транспортом. Многие десятки километров пришлось идти пешком.
Дойдя до пограничной заставы и предъявив документы, мы были сильно удивлены поведением пограничников - они молча повернулись в противоположную сторону и стали наблюдать за пролетавшими птицами. Мы спокойно перешли границу...
Впоследствии мне удалось узнать цену столь необычного поведения пограничников: несколько блоков американских сигарет! Блока сигарет «Camel» было достаточно для сохрания жизни одной еврейской семье. Как известно, сигареты вредят здоровью, но в моем случае они спасли мне жизнь!
Неделями мы пробирались через леса Чехословакии. За день до нашего перехода границы с Австрией в Чехословакии произошел государственный переворот, и к власти пришли коммунисты. Все пограничные посты, заранее подготовленные еврейским подпольем для нашего беспрепятственного прохода, были закрыты и заменены русскими солдатами. Стало известно, что, согласно приказу, никто, кроме греческих граждан, возвращавшихся из немецкого плена на родину, не имел права пересекать границу. Нам велели сжечь все документы, и на следующее утро мы двинулись к пограничному пропускному посту в качестве греков, не зная ни одного греческого слова. К счастью нас никто не мог проверить - русские также не говорили по-гречески. Мы благополучно перешли границу, кроме одного человека из подполья, погибшего буквально в последнюю минуту...
В дальнейшем слова из Послания к Римлянам 1:16 стали для меня совершенно понятны: во-первых я был евреем, а потом и греком в течении целого дня!
В Австрии мы попали в руки американской и затем английской военной полиции, определившей нас в лагерь для перемещенных лиц в Западной Германии. Получить разрешение на въезд в Палестину не представлялось возможным в связи с обострившимися отношениями между англичанами и еврейским подпольем.
Мы прожили целый год в лагере города Ульм. Отец начал обучать меня Ветхому Завету, читая каждый день на иврите, переводя частично на идиш и польский. Так пробудилась во мне любовь к Божьему Слову, не оставляющая меня и по сей день.
Когда мне было пять или шесть лет, я давал уроки Писания группе еврейских детей, рассказывая им то, что слышал от своего отца. В лагере, посещая еврейскую школу, я понял, что благодаря отцу знаю много больше своих сверстников.
Здесь же работал вместе со своей дочерью Ханной евангелический пастор Теофил Бургсталлер. Он являлся еврейским миссионером швейцарской евангелической миссии из Базеля и обеспечивал вновь прибывающих беженцов гуманитарной помощью. Когда он узнал, что мы подали заявление на иммиграцию в Америку, то показал нам журнал миссии, несущей Евангелие еврейскому народу, изданный в октябре 1949 г. Внизу на лицевой стороне стоял адрес и телефонный номер в Нью-Йорке. Он оторвал обложку и вручил ее моей матери, предложив обратиться по этому адресу за любой помощью. Моя мать не разобралась в том, что это за организация. Ей лишь было понятно, что там помогают еврейским иммигрантам.
После пятилетнего скитания по немецким лагерям для перемещенных лиц, в 1951 году семья Фрухтенбаум, родив еще одного сына и дочь, покидала Германию и переезжала на постоянное место жительства в США, Нью-Йорк. Мы поселились в Бруклине, и для нас наступил новый период жизни.
Нью-Йорк
Как только мы немного освоились, моя мама вытащила хорошо спрятанный титульный лист журнала, подаренный нам евангелическим пастором, и отправилась по указанному адресу. Однако из-за языкового барьера продуктивного разговора не получилось. Там записали ее адрес с обещанием связаться с нами в ближайшее время. С нами связались через шесть лет.
Все эти годы я жил в строгой еврейской ортодоксальной среде. Та часть Бруклина, в которой мы поселились, была настолько еврейской, что прозывалась «малым Израилем». В школе 99% детей были из еврейских семей. Мои контакты с неевреями равнялись нулю. Отец продолжал заниматься со мной изучением Библии, но, к сожалению, все реже и реже. Ему было тяжело, как всякому иммигранту, плохо владеющему английским, и упорно ищущему работу. Тогда я продолжил изучать Божье Слово самостоятельно.
Через шесть лет миссия, о которой я уже упоминал, открыла свой новый филиал в нашем районе. Нас пригласили на еврейско-христианскую встречу. Когда я впервые услышал словосочетание «еврейско-христианский», то был поражен полным противоречием этих слов. «Человек может быть либо евреем, либо христинином, но не тем и другим одновременно! - думал я. У того, кто называет себя христианином и евреем, происходит раздвоение личности. А это уже шизофрения».
Несмотря на первое впечатление, я решил посетить их собрание. Чем дольше я слушал, тем с большей силой росли во мне раздражение и злость. Меня совершенно не трогало, что евреи говорили об Иисусе. Больше всего меня злило то, что они использовали нашу Библию, Танах (Ветхий Завет). Я знал с детства, что у евреев своя Библия, а у христиан своя, называющаяся Новый Завет. Я знал, что их Бога зовут Иисус, но не подозревал, что о нем упоминается и в нашей Библии. Здесь же я встретил христиан, использующих еврейские Писания и доказывающих, что Иисус и есть Мессия. Девушка по имени Рут Вардель, пригласившая меня на эту встречу, видела мое состояние и проявила мудрость, не вступая со мной в пререкания. Она подарила мне Новый Завет, попросив прочитать его и проверить, не сделал ли Иисус всего того, что мы ожидаем от Мессии. Я взял его, решив разобраться с этой, на мой взгляд, «шизофренией».
Первые слова просто сразили меня: «Родословие Иисуса Христа, сына Давидова, сына Авраамова». Можно ли быть еще более еврейским? Чем больше я углублялся в чтение Нового Завета, тем более еврейским он мне представлялся. Я читал о раввинах, фарисеях, левитах, о еврейских богословских спорах, не оставлявших меня равнодушным. Я видел, что Новый Завет такая же еврейская книга, как и другие книги, знакомые мне. Все здесь было совершенно не таким, каким я представлял себе раньше! Дойдя до конца, я был абсолютно убежден: «Если Иисус не Мессия Израиля, то тогда вообще нет никакого Мессии, и ортодоксальные евреи живут в мире иллюзий!»
Прийти к такому заключению было равносильно первому шагу в сторону Бога. Многие евреи в своих поисках истины и рассуждениях об Иисусе приходят к такому же выводу, как и я, но не принимают Иисуса как своего личного Спасителя. Они не позволяют Ему изменять их жизнь, так как боятся из-за своих новых убеждений потерять друзей, семью или испортить карьеру, быть изгнанными из синагоги и окунуться в совершенно новый и незнакомый им «языческий» мир. На еврейских кладбищах есть надгробные памятники, на которых написаны имя и фамилия, дата рождения и… дата, когда еврей стал христианином.
Во второй раз я отправился в миссию уже не в раздражении. Сидя вместе с миссис Вардель, я старательно изучал места из Ветхого и Нового Заветов, указывавших на Мессию. Все оставшиеся сомнения ушли. Быв полностью убежден, что Иисус и есть обещанный Израилю Мессия, я склонил свою голову в молитве и принял Его как своего Спасителя. В этот день ряды «шизофреников» пополнились еще одним членом!
Не помню, как я рассказал отцу о произошедших со мной переменах. Вероятно, он решил, что не стоит пока обращать серьезного внимания на слова 13-летнего сына и не возражал против моих посещений мессианских собраний.
Калифорния
Через год наша семья переехала в «настоящую» Америку - южную часть Калифорнии. Следующие четыре года я посещал еврейскую школу в Лос Анджелесе. Неожиданно религиозные позиции моего отца радикально изменились. Теперь он старался всеми средствами потушить мой живой интерес к Библии и запретил посещать любые собрания. Я продолжал изучать Писания тайно. Именно в это время мне пришлось пережить правдивость слов Иисуса, записанные в Евангелии от Матфея 10:34-39 (где частично цитируется пророк Миха): «Не думайте, что Я пришел принести мир на землю; не мир пришел Я принести, но меч, ибо Я пришел разделить человека с отцом его, и дочь с матерью ее, и невестку со свекровью ее. И враги человеку - домашние его. Кто любит отца или мать более, нежели Меня, не достоин Меня; и кто любит сына или дочь более, нежели Меня, не достоин Меня; и кто не берет креста своего и следует за Мною, тот не достоин Меня. Сберегший душу свою потеряет ее; а потерявший душу свою ради Меня сбережет ее».
В конце концов отец перестал со мной разговаривать, и мне ничего не оставалось, как подчиниться его «терапии молчанием». Мы жили в одном доме, ели за одним столом, но не обменивались друг с другом ни единым словом. Приблизительно за два месяца до окончания школы отец сообщил мне через мою мать, что по окончании выпускных экзаменов я должен покинуть дом. Это было новым кризисом в моей жизни. Я читал Послание к Филипийцам и нашел утешение в стихе 4:19: «Бог мой да восполнит всякую нужду вашу, по богатству Своему в славе, Христом Иисусом». Это духовное подкрепление и 120 долларов, заработанные мною, являлись всем, что я мог взять с собой, покидая мою семью.
Назад в Нью-Йорк
Мой отец настоял на том, чтобы я покинул не только его дом, но и штат Калифорния. Он опасался, что мое принятие христианства может негативно сказаться на его бизнесе. В 1962 году я окончил школу и через две недели путешествий снова оказался в Нью-Йорке. Первый раз в жизни Бог был настолько близок ко мне! Он заботился о еде, постели, проезде, обо всем, в чем я нуждался. Все лето я бесплатно работал в еврейско-христианском лагере. Через некоторое время мне предложили получить образование в одном приватном христианском колледже. Обучение было платным и стоило 2 тыс.долларов в год. Имея 20 долларов в кармане, об образовании нечего было и думать. Я решил подождать хотя бы год, пока не заработаю достаточно денег. Однако у Бога были свои планы. Он не оставлял меня в покое, всячески показывая, что обучение в колледже я должен начать прямо сейчас, а все заботы по оплате возложить на Него. Сдавшись, в сентябре 1962 года я пришел в бюро колледжа и зарегистрировался на первый семестр. Помню, как получив счет на 750 долларов, шел по длинному коридору и молился: «Господь, ты показал мне, чтобы я начал здесь мое образование, пожалуйста, позаботься о том, чтобы необходимая сумма была вовремя уплачена!» Когда первый семестр подходил к концу, Господь сделал чудо: Он не только позаботился о750 долларах, но и сделал так, что колледж должен был вернуть мне определенную сумму!
Так происходило каждый раз. В начале семестра я должен был заплатить колледжу, а в конце семестра - колледж мне.Таким образом в 1966 году я благополучно закончил колледж. С того самого времени я научился во всем доверять Богу и обо всех своих нуждах не рассказываю никому, кроме Господа. Я не хотел, чтобы меня поддерживали лишь из жалости, но только если к этому подвигнет Бог. Я не помню поименно всех людей, поддерживающих меня тогда, не знаю, как им удавалось узнать о нуждах еврейского парня, живущего в общежитии христианского колледжа в Нью-Джерси, но знаю лишь одно: сам Бог заботился обо мне!
Однажды, когда я уже проучился два года в колледже, отец, возвращаясь из Израиля, остановился на некоторое время в Нью-Йорке, желая повидаться со мной. Во время встречи он предложил купить мне автомобиль и взять оплату обучения в любом учебном заведении на свой счет, в случае, если я откажусь от Иисуса. Я ответил, что не сделаю этого никогда. Несмотря на мой решительный отказ, он все равно пригласил меня провести летние каникулы в Лос Анджелесе. Я с радостью поехал домой, но через некоторое время отец снова перестал разговаривать со мной. Много позже наши отношения нормализовались.
Во время моего обучения в колледже родились три моих сестры, которых я не мог видеть несколько лет.
Поскольку я пережил разрыв с семьей, то хочу поделиться обещанием Иисуса тем, кто пойдет за Ним (Мрк.10:29-30): «Иисус сказал в ответ: истинно говорю вам: нет никого, кто оставил бы дом, или братьев, или сестер, или отца, или мать, или жену, или детей, или земли, ради Меня и Евангелия, и не получил бы ныне, во время сие, среди гонений, во сто крат более домов, и братьев и сестер, и отцов, и матерей, и детей, и земель, а в веке грядущем жизни вечной». То, что мы теряем из-за веры в Иисуса, Он восполняет с избытком! После потери отношений с родственниками я был «усыновлен» тремя чужими семьями. Это не была адоптация, подтвержденная документально, но огромная помощь в каждом случае. До сих пор эти люди называют меня сыном, а я в ответ называю их родителями. После окончания второго семестра в моей связке ключей появилось три новых. Один из них принадлежал дому в Лонг-Исланд, второй был от дома в Вашингтон ДС и третий подходил к дому в Нью-Джерси. Каждая семья считала меня своим членом и относилась ко мне с большой любовью. Находясь поблизости, я мог в любое время прийти и чувствовать себя как дома, независимо от того, были ли сами хозяева там или нет. До сегодняшнего дня их дети называют меня своим братом. По окончании мною колледжа семья из Вилдвуд (Нью-Джерси) поместила праздничное объявление в местной газете, где рядом с моей фотографией стояло: «Мистер и миссис Каттель сообщают, что их сын Арнольд Г. Фрухтенбаум успешно закончил колледж!» Могу с уверенностью подтвердить, что в этой жизни Иисус благословил меня огромным количеством отцов и матерей, братьев и сестер, как Он и обещал в Своем Слове.